Глава 38

Ада Вишнякова с газетой в руках. — Тот случай, когда жалость унижает. — Вечер в тесном кругу. — Потомок князя Дмитрия Щербины. — Трагическая сага князей Щербининых. — «Нужно быть слепым, чтобы ничего не понять». — «Если позволишь, виды на него буду иметь я». — Возрождение мадам Здравомысловой. — «Господи, благодарю Тебя за то, что Ты помог нам восстановить справедливость!»

Дома меня ожидала Ада Вишнякова с газетой в руках.

— Леля! Это возмутительно! — кинулась она ко мне. — Я сегодня открываю газету и натыкаюсь на большую статью, где фигурируют ваши имена. У вас было столько захватывающих приключений, а меня оставили в стороне! Я удивляюсь, как у вас только хватило совести проигнорировать товарища по борьбе! Неужели вы ни в грош не ставите женскую солидарность? Или вы считаете меня настолько бездарной, что я и помощи вам оказать не в силах? Я не ожидала от членов нашей Лиги такого свинства! Марусе я уже высказала все, что думаю по этому поводу, а теперь наступил твой черед меня послушать…

— Подожди, дорогая, не кипятись! Мы вовсе не хотели тебя игнорировать, просто события приняли неожиданный для нас самих оборот! И потом, мы тебя немножко жалели, все-таки смерть дяди…

— Это как раз тот случай, когда жалость унижает! Тебе не кажется, что я более чем кто-то другой имела право посчитаться с убийцами бедного старика? А вы меня оставили в стороне! Может быть, я не лучший сыщик, но я бы занялась этим делом со всей энергией, со всем энтузиазмом!

— Адочка, мы тоже оказались не лучшими сыщиками, хотя и у нас энтузиазма было хоть отбавляй! Но сколько же ошибок мы ухитрились наделать со всем нашим энтузиазмом, пока не обратились наконец за помощью к профессионалу! Но теперь мы больше не будем играть в сыщиков…

— А во что же вы будете играть теперь?

— В ближайшее время мы будем играть в званый вечер с музыкой и шампанским и будем рады, если ты к нам присоединишься!

Устроить вечер было необходимо — нужно же было отметить счастливое завершение нашего дела и помолвку Маруси и Андрея. Правда, организовать слишком пышные торжества я не рискнула — все-таки в доме был раненый. Было решено собраться тесным кругом. В тесном кругу всегда свободнее дышится.

Кроме жениха и невесты, на вечере присутствовали мадам Здравомыслова с сыновьями, старший из которых испросил у меня позволение привести знакомую барышню, Ада Вишнякова и еще две активистки нашей Лиги, господин Легонтов, несколько друзей Андрея, в числе которых была милая семейная пара с Плющихи, одолжившая нам когда-то свой экипаж и лошадок для поездки в Большой Знаменский переулок, и Марусина няня, специально прибывшая из Слепухина на ее помолвку. Михаила мы рискнули вывести к гостям и усадить в удобное кресло. Маруся взяла с Миши слово, что он, если вдруг почувствует себя плохо, сразу же даст нам знать и мы поможем ему перейти в спальню и отдохнуть.

Ввиду того что праздник носил камерный характер, оркестр приглашать не стали. Были только пианист и скрипач.

В самой непринужденной обстановке мы выпили за здоровье жениха и невесты, за выздоровление Миши, за нашу общую победу, за меня и мою бескорыстную помощь друзьям (замечательные витиеватые здравицы награждали меня всеми возможными лестными эпитетами, было очень приятно), за будущую блестящую карьеру Коли и Дани, за шедевр Андрея Щербинина, работающего над монументальным полотном «Голгофа», за процветание Лиги борьбы за права женщин и приобретение женщинами всех возможных прав и свобод, за успехи частного сыска и деятельность конторы господина Легонтова…

В конце концов у всех гостей раскраснелись лица и стали заплетаться языки, а общее веселье приняло самый безудержный характер. Даже мадам Здравомыслова разошлась и станцевала с приятелем Андрея тур вальса. Зрелище было из разряда незабываемых — почтенная вдова напоминала ожившую и затанцевавшую кариатиду.

Глава 2

Нездоровый ажиотаж на провинциальном вокзале, — «Мерседес-Симплекс-Турер». — Родовое гнездо семейства Терских. — У феминисток не бывает таких печальных глаз. — Трагические вести из Москвы. — Тайна завещания старой графини. — Достопримечательности города Слепухина. — Заседание уездных феминисток. — Поэт-декадент Варсонофий Десницын и прелести могильного покоя. — Переполох в имении. — «Бабы помирают…» — Большой друг покойного батюшки. — Благотворительный взнос в пользу земской больницы.

Свою подругу я увидела из окна вагона, как только поезд подошел к станции. Маруся стояла на перроне, всем своим видом вызывая нездоровый ажиотаж в публике. На ней были мужские бриджи, кожаная куртка, краги и английское кепи.

Надо признать, с такой фигурой, как у Маруси, можно позволить себе любую одежду, хоть бриджи, хоть гусарский ментик, хоть греческую тунику, но местное общество все же предпочитало дам в консервативных кружевных платьях и шляпках с цветами.

Несколько подобных прелестниц издали брезгливо лорнировали Марусины бриджи. Сопровождавшие дам господа в котелках и канотье боялись рассматривать Марусю открыто, но тайком все же бросали на нее весьма заинтересованные взгляды.

Зато люди попроще — толстые бабы в цветных платках, ребятишки, разносчик с лотком пирожков, свободная паровозная бригада, пара носильщиков и инвалид, служащий в багажном отделении, — толпились возле моей подруги живописной группой, наслаждаясь экзотическим зрелищем.

Станционный жандарм, возмущенный непорядком, уже делал попытки разогнать зевак:

— Разойдись! Кому сказано, разойдись! Пассажирский поезд прибыл, а вы, бродяги, на перроне давку устраивать вздумали? Разойдись, вражьи души, а то враз в кутузку отправлю!

Мы с моей горничной Шурой вышли из вагона, причем часть вещей — тяжелый саквояж и шляпную коробку — несла я сама, ведь и у прислуги должны быть определенные права, не навьючивать же на нее весь багаж.

— Мари, дорогая! Я здесь! — Мне пришлось окликнуть Марусю и помахать ей рукой, чтобы обратить на себя внимание подруги. Окаменело-индифферентное выражение ее лица, рассчитанное на отпугивание зевак, моментально сменилось самым приветливым и радостным

— Елена!

Мы расцеловались. Маруся выхватила у меня саквояж и коробку и повела нас куда-то за здание вокзала.

На брусчатке станционной площади стояло роскошное авто. (Некоторые предпочитают называть самодвижущиеся экипажи «моторами», но я предпочитаю слово «авто» — это коротко и элегантно.) Облепившие экипаж мальчишки с упоением давили на грушу клаксона, оглашая площадь довольно-таки мерзкими звуками.

— Ну как тебе мой малыш? «Мерседес-Симплекс-Турер», четыре цилиндра. Правда, прелесть? — спросила Маруся, любовно поглаживая стальной лакированный бок экипажа. — Авто — моя слабость. Я долго колебалась, что мне выбрать — «Олдсмобил», «Форд Мотор» или «Мерседес-Симплекс», — и, кажется, не прогадала. Для технического обслуживания пришлось нанять механика. Я бы и сама с радостью возилась с мотором, я в этом хорошо разбираюсь, но от подобной работы сильно страдает маникюр, а кожа на руках кажется какой-то немытой, машинное масло так и въедается в нее. Приходится стоять рядом с механиком и объяснять ему, что следует делать. Он, бедняжка, бестолков, как все мужчины…

— Маруся, ты хочешь сказать, что мы поедем на этом драндулете?

— Леля, голубчик, ты обижаешь моего «мерсика». Он ведь все понимает. Ты не представляешь, с какой скоростью мы сейчас помчимся. Двадцать пять верст в час! Или даже тридцать… Какой русский не любит быстрой езды? Меня так просто пьянит это ощущение полета… Держи шляпку крепче.

Маруся забралась на место водителя, повернула свое кепи козырьком назад и натянула на лицо безобразные очки на резинке.

Нам с Шурой ничего не оставалось, кроме как составить ей компанию. Авто, фыркнув и чихнув бензином, понеслось по дороге. Мальчишки с гиканьем устремились следом, но вскоре отстали. Даже самый быстроногий мальчик не в состоянии соперничать с чудом техники!

Поговорить дорогой не удалось, за ревом мотора слов разобрать было почти невозможно.

От механического чудовища в ужасе убегали собаки, куры и гуси, шарахались люди. Какая-то баба с ведром со страха перекинулась через низкую изгородь и предстала перед нами в неожиданном ракурсе — ногами кверху…

На выезде из города авто напугало двух старых лошадок, впряженных в огромный воз. Сидевший на возу мужик так ожесточенно жестикулировал вслед авто, что было ясно — он от всей души желает нам чего-то…

Наконец Маруся, лихо въехав в облупившуюся арку и миновав старинный запущенный парк, затормозила у крыльца двухэтажного усадебного дома. На мраморных ступенях лежали в расслабленных позах каменные львы.

Глава 8

Одна из заповедей кодекса настоящей дамы. — Иван Иванович Иванов из номеров «Столица». — Идеальных преступлений не бывает. — Ничто не поднимает настроения так, как парочка-другая трупов. — Слово «money». — Ядовитый змей, пригретый Марусей. — «Я не привыкла прятаться от врагов!» — «Пусть какой-нибудь поп нас с вами по-быстрому окрутит!»

В этот день нам так и не суждено было как следует, со вкусом пообедать… Две молодые элегантные дамы не могут накинуться на еду, как оголодавшие грузчики, если за столом присутствует такой мужчина, как Андрей Щербинин. Даже если в силу обстоятельств за весь день ничего, кроме чашки кофе, не перепало, это еще не повод оскорблять эстетическое чувство нашего гостя. Пришлось довольствоваться какими-то жалкими крохами пищи, изящно проглоченными в ходе светской беседы о новых трупах и покушениях.

Щербинину на этот раз тоже было чем похвалиться — он сумел-таки выследить нашего Квазимодо в шляпе. Правда, насколько я успела заметить, «шляпа» в этот раз не слишком прятался ни от нас, ни от Андрея.

Художник шел за ним по Арбату до меблированных комнат «Столица», где, похоже, наш преследователь и проживает. Записался «шляпа» в меблирашках как Иван Иванович Иванов.

Имя, полагаю, вымышленное, благо в третьеразрядных номерах не проверяют документы постояльцев и можно пустить в ход фантазию. Хотя в имени Иван Иванович Иванов особого взлета фантазии как раз и не наблюдается — можно было бы изобрести что-то более необычное, чем Иван в кубе.

Наши действия на ниве борьбы с тайным злом Щербинин одобрил. Особенно ему понравилась идея внедрить Евгению в контору покойного нотариуса — мало ли какие полезные записи удастся ей там добыть?

— Я уверена, что завещание в пользу Мишеля Хорватова поддельное, в этом практически не остается сомнений. Хорошо бы еще добыть хоть какие-то доказательства, — горький вздох вырвался из моей груди. — Но как это сделать? Мы даже не можем утверждать наверняка, что старика дворецкого сбил на Арбате экипаж, подосланный Мишелем, и именно потому сбил, что несчастный Петр Никодимович позволил себе побеседовать с нами. В полиции такую версию сочтут бредовой…

— Елена Сергеевна, идеальных преступлений не бывает, как утверждают криминальные романы. Ни один преступник, даже самый ловкий, не в состоянии предусмотреть абсолютно все, а уж тем более такой недалекий человек, как Мишель Хорватов. Прости, Маруся, он, конечно, твой родственник, но…

— Не извиняйся, Андрей. Я и сама удивляюсь, что подобный субъект состоит со мной в кровном родстве. Неужели с его убогим умом он самостоятельно придумал и организовал столь изощренное преступление? Ты хорошо его знаешь?

— Как тебе сказать? Я изредка встречался с ним в домах своих друзей, он любит отираться возле людей искусства. И честно говоря, предпочел бы больше не видеть его до тех пор, пока труба архангела Гавриила не призовет нас на последнюю всеобщую вечеринку. Но, к несчастью, с тех пор как он получил крупное наследство, слишком многие считают его желанным гостем в своих домах.

Related posts:

Метод Хоопонопоно: избавляемся от негативных ситуаций Карма человека Значения номеров по фен-шуй Луиза Хей об исцелении через самоопределение